Зимой 2015 года супруги Сергей и Светлана Сергеевы решили наконец осуществить свою мечту о переезде в Тулу. Дело в том, что Сергеевы жили в маленьком городке Болохове в 25 км от Тулы. И все бы ничего: вроде и жилье у них было, и с работой все в порядке, но в 2011 году у Сергеевых родилась дочь Анна. Сергеевы решили, что жизнь в крошечном провинциальном городке не сулит маленькому ребенку никаких возможностей. Родителей можно понять, все вокруг кипит, жизнь с каждым днем меняется так, как раньше не менялась и за год. На переезд в столицу денег у них не было, поэтому остановились на Туле.

                                

               

Аня Сергеева еще не знает, что государство судилось с ней и победило. И вот они находят на окраине Тулы подходящую двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме, построенном в конце советской эпохи. За квартиру просили два миллиона. Таких денег у Сергеевых не было, пришлось занять у знакомых и использовать материнский капитал.Надо сказать, что выбор у Сергеевых был небольшой: продавцы жилья, как правило, не хотят связываться с материнским капиталом. Ведь каждый продавец хочет получить деньги сразу, а материнский капитал нужно ждать. Пока соберешь документы, пока получишь разрешение на сделку — а может, и не получишь, всякое бывает. Потом требуется время на перевод денег из Пенсионного фонда. Короче говоря, хлопот не оберешься.

Тем не менее продавец нашелся, и 2 февраля 2015 года Сергеевы оформили договор купли-продажи квартиры с некой Еленой Сергеевой Булгаковой.

В мае Сергеевы начали делать ремонт. Привели в порядок одну комнату, купили предметы первой необходимости: кровать, холодильник, стиральную машину. И в разгар ремонта получили повестку в Пролетарский районный суд Тулы. К повестке прилагалось исковое заявление от Тульской городской администрации. Из него следовало, что купленная Сергеевыми квартира является выморочным имуществом, то есть после смерти бывшего владельца перешла в собственность города.

Моя рука уже отказывается писать такие строчки, и я стала подумывать, нет ли какого подъемного механизма — ну не пишет рука, и баста. И в голове вся эта оперетта укладываться не желает. Смотрю в документы, вижу, что в них написано, но до сознания ничего не доходит. Понимаю только, что пишу в сотый раз, а может, уже и не в сотый. Все бумаги похожи, как будто их приносят с одной помойки, только адреса и фамилии разные. И только при мысли, что сегодня, как вчера, как в прошлом году, как десять лет назад, кто-то опять остался без жилья, я неимоверным усилием — поверьте, совершенно неимоверным — беру себя в руки и, уняв трясучку, вчитываюсь в очередной приговор несчастным простакам, осмелившимся совершить смертельный номер: купить квартиру…

    

фото: Из личного архива   Светлана Сергеева с мужем и детьми.     

Так что же произошло?
До сентября 2011 года собственником квартиры по адресу: город Тула, улица Бондаренко, дом 5, — являлся Юрий Владимирович Канищев.
24 сентября 2011 года он умер, не оставив после себя наследников. То есть квартира перешла в собственность города.
Однако в июне 2012 года появился претендент на наследство Канищева. Некто Максим Юрьевич Карасев обратился в Пролетарский районный суд Тулы с исковым заявлением об установлении факта признания отцовства Канищева. Карасев утверждал, что Канищев и его мать состояли в близких отношениях, но в брак они не вступали, потому что Канищев был женат. Одним из свидетелей со стороны истца Максима Карасева выступила его мать, Надежда Владимировна Карасева. Она рассказала, что познакомилась с Канищевым в тульском филиале Всесоюзного заочного автотранспортного техникума, где они учились в одной группе. У них был роман. Канищев окончил с красным дипломом техникум, а потом институт транспорта. В марте 1986 года она узнала о своей беременности. Вот какая у человека память: Надежда Владимировна отлично помнит, что познакомила Юрия Канищева со своими родителями 4 мая 1986 года. Юрий Канищев больше года оставался у нее ночевать, содержал их с сыном, ухаживал за Максимом. К моменту получения свидетельства о рождении Юрий Канищев находился в далекой командировке, они не могли подать заявление в загс, а по закону нужно было зарегистрировать сына в течение месяца со дня рождения. Поэтому Максиму была присвоена фамилия матери, а с ее слов отцом был записан Юрий Владимирович.

Надежда Владимировна рассказала, что со временем Канищев все реже стал навещать ее с сыном. Вскоре она встретила другого мужчину, а Канищев стал жить с женой. С 1991 по 2010 год Канищев время от времени приходил к ней на работу, интересовался, как живет Максим, и спрашивал, знает ли он, кто его отец.

Сестра Надежды Владимировны тоже была свидетелем в суде. Она поведала, что Юрий Владимирович жил на две семьи, с женой не разводился, но постоянно приходил к Карасевой и ребенку. По словам сестры Карасевой, Канищев признавал Максима своим сыном, а после того, как они с Карасевой перестали встречаться, Канищев постоянно интересовался судьбой ребенка. К 18 годам Максим стал спрашивать у матери, кто его отец. Карасева ответила, что это Юрий Канищев. Осенью 2010 года сестра сообщила, что ей позвонил Канищев и сказал, что хочет познакомиться с сыном. Канищев пришел к Карасевой, познакомился с Максимом, и они стали общаться.
Еще один свидетель, сосед Карасевых по подъезду, пояснил, что видел Юрия Канищева осенью 2010 года в квартире Карасевых. Было застолье. Максим был очень рад приходу отца, а Юрий Канищев называл Карасева «сынок Максимка»…
Короче говоря, в суде едва ли не досконально была восстановлена история отношений умершего Юрия Канищева с его любимой женщиной Надеждой и их сыном Максимкой. И про то, как они вместе на радостях пили коньяк, и про то, как Юрий Канищев покупал сыну обогреватель, как Юрий ел пирожки, приготовленные любимой, — про все поговорили. И только одного не сделали: никто и словом не обмолвился о проведении генетической экспертизы. Небось забыли.

Ни пирожки, ни обогреватель, ни свидетели никак не помогают ответить на вопрос, был ли Юрий Канищев отцом Максима Карасева, но из песни слова не выкинешь: об экспертизе истец почему-то даже не заикнулся.

Тем не менее в августе 2012 года решением судьи Т.В.Самозванцевой Юрий Канищев был признан отцом Максима Карасева.
Однако Тульская городская администрация обжаловала это решение. И в ноябре 2012 года Тульский областной суд отменил его, оставив Максима Карасева без отца Юрия.
Таким образом, в ноябре 2012 года притязания наследного принца Максимки на родственную связь с Юрием Канищевым были отвергнуты. И именно в это время окончательно выяснилось, что квартира умершего Канищева является собственностью города.

    

фото: Из личного архива  В этом дворце находится квартира, отобранная у Сергеевых.

В феврале 2013 года начальник управления правовой работы и контроля В.Артемов направил председателю комитета имущественных и земельных отношений Тульской городской администрации Р.Мурзину служебную записку. Там говорилось о том, что после смерти Юрия Канищева осталась квартира, которая является выморочным имуществом и должна быть зарегистрирована в собственность города. В конце записки значится: «По окончании оформления права муниципальной собственности на наследственное имущество сообщить данную информацию в управление муниципального жилищного фонда для последующего распределения квартиры гражданам, состоящим на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий». То есть начальник управления правовой работы черным по белому написал о том, что квартира осталась без хозяина и следует срочно оформить ее в собственность города для распределения среди очередников. В этот день мимо одного из несчастных очередников пролетел тихий ангел, в руках которого находился ключ от заветной квартиры.

Но, как выяснилось, ангел пролетел без остановки — в собственность города квартиру оформлять никто не спешил. Если вы меня спросите почему, я вам отвечу: не задавайте глупых вопросов. С квартирами просто так никогда ничего не происходит.
Но даже если ангел и пролетел мимо, это вовсе не означает, что двухкомнатная квартира может бесконечно болтаться между небом и землей. И вот умерший в 2011 году Юрий Канищев в октябре 2014 года, то есть через три года после смерти, продает свою квартиру Сергею Павловичу Никишину. Но, поскольку сам Канищев лежал в гробу, ему пришлось найти доверенное лицо, которым стал некто Сергей Николаевич Ненахов.

Сергей Николаевич ответственно отнесся к поручению Канищева и по доверенности от неугомонного покойника 23 октября 2014 года продал его квартиру некоему Сергею Павловичу Никишину. А тот через три месяца, то есть 22 января 2015 года, продал квартиру Елене Сергеевне Булгаковой.

Со слов Елены Сергеевны мы знаем, что она хотела переехать в отдельную квартиру из-за сложных отношений с мамой. Купила квартиру, но вместо того, чтобы отпраздновать новоселье, 2 февраля 2015 года, то есть через 10 дней после покупки, Булгакова продала ее семье Сергеевых — как мы помним, они решили переехать в Тулу в поисках лучшей жизни для своей маленькой дочери Ани.

Это классическая схема перепродажи паленой квартиры, уж пора бы опубликовать  ее в учебниках для мошенников. Чем резвее скачет квартира от собственника к собственнику, тем надежнее капкан, в который рано или поздно попадется какой-нибудь несмышленыш. А Елена Сергеевна впоследствии объяснила свою поспешность необходимостью дорогостоящего лечения. Святое дело.

Теперь рассмотрим доверенность покойного Канищева. Интересно же, как он из могилы сумел распорядиться своим имуществом? Самим-то нам век не разобраться, но у нас же есть Сергей Николаевич Ненахов. Вот он и пролил свет на эту, безусловно, мистическую историю.
По его словам, дело было так. Из протокола предварительного судебного заседания от 24 сентября 2015 года (бывают же совпадения — именно в этот день в 2011 году умер Юрий Канищев) по делу №2‑2278/2015:
«В октябре 2014 года я познакомился с Бызовым Алексеем… который предложил продать квартиру его дяди Канищева Ю.В… за 1 700 000 рублей. На тот период времени я работал таксистом, одним из моих пассажиров и оказался Бызов Алексеей… Во время поездки мы с ним разговорились, я рассказал о своей риелторской деятельности. Бызов Алексей пояснял мне, что спешка обусловлена тем, что они с дядей намерены переехать для проживания в Белгородскую область.
На предложения Бызова я согласился, поскольку желал подзаработать на этом.

Мы с Алексеем приехали в квартиру с целью ее осмотра… в ней находился пожилой мужчина, представившийся Юрием Владимировичем Канищевым. Мой пассажир Бызов заранее меня предупредил о том, что с его дядей о предстоящей продаже квартиры разговоры я вести не должен… Бызов показал мне оригинал договора передачи (речь идет о договоре приватизации. — О.Б.), регистрационное удостоверение, расчеты стоимости. В тот день мы с Бызовым и договорились о цене… срок был им установлен в 3–4 дня, поскольку, как он пояснил, его дядя злоупотребляет алкоголем и им надо срочно переезжать в Белгородскую область. По этой же причине договор купли-продажи от его имени заключаться не должен. Я сразу предложил оформить доверенность.

Поскольку у меня отсутствовали денежные средства в размере 1 700 000 рублей, составляющие стоимость квартиры, я обратился к своему знакомому Никишину С.П. и занял у него 1 700 000 рублей. Одним из условий получения займа являлось переоформление приобретаемой недвижимости в собственность Никишина С.П., а после возвращения займа — обратно на меня как заемщика…
Доверенность на продажу квартиры от имени Канищева В.Ю. было решено оформить на мое имя, для чего я передал копии своего и Никишева паспортов Бызову… Я к нотариусу для получения доверенности не ездил, Бызов сам впоследствии представил доверенность от 12.06.2012 года, выданную от имени Канищева Ю.В. на мое имя и удостоверенную врио нотариуса Тулы Слобожаниной О.А.,

Сурковым В.В. Я согласился быть доверенным лицом Канищева Ю.В.

22.10.2014 я вновь посетил квартиру, где присутствовали Бызов и лже‑Канищев, как я теперь понимаю, настоящий Канищев Ю.В. к тому времени уже умер. Алексей показал мне паспорт своего дяди на имя Канищева Ю.В., где стояла отметка о регистрационном учете по адресу квартиры.

23.10.2014 я, действуя по доверенности от Канищева Ю.В., в МФЦ по улице Загородный проезд заключил договор купли-продажи спорной квартиры с Никишиным С.П., после чего отдал подлинник доверенности Бызову Алексею. Больше Алексея я не видел. Впоследствии я узнал, что Никишин С.П. продал квартиру Булгаковой Е.С., а та в свою очередь новым покупателям Сергеевым».

Как мы помним, Тульская городская администрация обратилась в суд с иском к Сергеевым об истребовании квартиры. Сергеевы предъявили встречный иск о признании их добросовестными приобретателями.
Во время слушания дела суд установил, что доверенность от имени умершего Канищева оформлена в нотариальной конторе нотариуса Тулы О.А.Слобожаниной 12 июня 2012 года, то есть за два года до случайной встречи в октябре 2014 года таксиста-риелтора Ненахова с так называемым племянником Канищева.

Так творческая деятельность нотариусов и таксистов-риелторов и бездействие чиновников Тульской городской администрации привело к незаконному отчуждению спорной квартиры и необходимости ее изъятия у добросовестных приобретателей. И если бы чиновники выполнили свою работу, Сергеевы не попались бы в капкан, а квартира досталась очереднику.

Однако, несмотря на эти убийственные обстоятельства и признание Сергеевых добросовестными приобретателями, решением Пролетарского районного суда Тулы от 29 сентября 2015 года квартиру у них отняли.
Почему?

После смерти Канищева никто, кроме администрации города, не мог распоряжаться квартирой. А так как администрация города решения о продаже квартиры не принимала, вся цепочка сделок с этой квартирой является незаконной, и квартира должна быть возвращена в городскую собственность. Вот поэтому даже добросовестные приобретатели Сергеевы, по мнению районного суда Тулы, права на купленную ими квартиру не имеют.
И ни одна из вышестоящих судебных инстанций, рассматривавших дело Сергеевых, не усомнилась в правильности такого решения. Ни одна.

Без ответа остался единственный вопрос: почему за незаконные действия нотариуса и необъяснимое бездействие Тульской городской администрации должна отвечать семья Сергеевых?
На сегодняшний день их дело прошло все судебные инстанции в России. И никто не вспомнил о четырехлетней Ане. Судя по всему, квартир у нас в стране значительно меньше, чем детей. Вот квартиры и нужно защищать.
У Сергеевых остался единственный шанс: их жалоба на действия российских властей 17 июня 2016 года поступила в Европейский суд по правам человека.

Вот я задаю разные вопросы, читаю протоколы судебных заседаний, судебные решения, справки, служебные записки, распинаюсь, а на самом деле понятно, что ответы на все вопросы известны заранее. И каждый раз, когда я об этом говорю, мне почему-то становится стыдно. Не я писала эти записки, не я выдавала справки. А стыдно именно мне. Думаю, потому, что хоть кому-то должно же быть стыдно — так, наверное.

Ну смотрите. Приходит в суд человек с иском о признании отцовства, приводит свидетелей, которые рассказывают о пирожках и тайной любви покойного вроде как папеньки к маменьке претендента на квартиру. Маменька, светлая душа, даже двадцать с лишним лет спустя помнит, в какой день познакомила возлюбленного со своими родителями. Городится огород, приходят вроде как свидетели, судья слушает, секретарь пишет. А вместо всей этой богатой постановки можно было провести одну экспертизу по установлению отцовства — и точка. И маменька, и сынок, и судья — все об этом знают. Однако ничего не происходит. И судья вопреки какой бы то ни было логике выносит необъяснимое решение — признать умершего папенькой истца. И всем понятно, что речь идет не о папеньке, а о квартирке. Тем не менее именем Российской Федерации решение вынесено.
Люди, живущие в России, могут не знать азбуки и таблицы умножения, но они точно знают, что ни одна квартира у нас не остается без присмотра. А тульская городская администрация вопреки письму начальника управления правовой работы В.Артемова о том, что квартиру умершего Канищева нужно зарегистрировать в собственность города, и пальцем не шевелит. И ладно бы, если бы это был единичный случай. Но такие истории со впавшей в забвение городской администрацией происходят постоянно. Выходит, это правильно организованный беспорядок, так ведь?

И этот беспорядок именем Российской Федерации поддерживает суд. Что же получается? Российская Федерация — против четырехлетней Ани Сергеевой?
А с другой стороны: родить ребенка ничего не стоит, а квартиры вон какие дорогие — так деньги же нужно беречь…