Пробелы законодательства и судебной практики

Пробелы законодательства и судебной практики 20.02.2015

Адвокаты АК №16 «Нахимова и партнеры»
Московской городской коллегии адвокатов
Нахимова Елена Владимировна
Макаркина Ольга Александровна

Споры об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Понятия, по которым необходима позиция Пленума Верховного Суда РФ.
Как показывает сложившаяся судебная практика, несмотря на то, что формально наше законодательство основывается на романо-германском праве и его структурном построении, фактически мы находимся в переходном периоде к прецедентному праву, то есть к англо-саксонскому праву.
С учетом указанного обстоятельства представляется крайне важным, чтобы все понятия, встречающиеся в нормах права, были однозначно раскрыты с точки зрения их юридического значения и понимания для единообразного применения.
Данная предпосылка приобретает особо важное значение в связи с тем, что при рассмотрении дел суды используют информационные базы судебных решений других судов, как вышестоящих, так и судов первых, вторых инстанций.
Применительно к правоприменению ст. 302 ГК РФ судебной практикой очерчен круг проблем, которые до настоящего времени не нашли однозначного разрешения и толкования в научно-практических комментариях к ГК РФ и, даже, в известном Постановлении Пленума 10/22.
1. Одной из таких проблем является отсутствие раскрытия понятия «добросовестности» применительно к ст. 302 ГК РФ.
Понятие добросовестности встречается в ст. 10 ГК РФ, в разделе ГК РФ посвященному учению о сделках, в разделе посвященном ценным бумагам и т.д. и во всех случаях понятие добросовестности не является тождественным, а имеет свои особенности применительно к тому разделу кодекса, где оно упоминается.
В 1999 году Конституционный суд РФ в Постановлении N 8-П от 04.08.1999г. по делу о проверке конституционности положения части первой статьи 131 и части первой статьи 380 Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Закрытого акционерного общества «СИБИРСКОЕ АГЕНТСТВО «ЭКСПРЕСС» и гражданина С.И. Тененева, а также жалобой Фирмы Y. & G. RELIABLE SERVICES, INC." ввел дополнительно понятие неосторожного покупателя (приобретателя) однако потом сам, как бы отказался от этого термина, а практика просто его не приняла.
Таким образом, на сегодняшний день понятие добросовестности и критерия добросовестности применительно к ст. 302 ГК РФ нигде однозначно не раскрывается, что имеет своим следствием неоднозначность судебных решений при сходных фактических обстоятельствах, что в конечном итоге нарушает принцип правовой определенности и ущемляет интересы граждан.
2. Не менее важной проблемой является отсутствие в законе и в комментариях к нему критериев добросовестности, другими словами, закон не содержит нормы предписывающий гражданину совершить совокупность юридически значимых действий, после совершения которых он будет считаться добросовестным.
Складывается странная ситуация, при которой гражданин должен сам догадаться, что он должен сделать, а суд на субъективной, а не на объективной основе будет решать, к какой категории надо этого гражданина отнести к добросовестным или не очень.
Указанная проблема тесно связана с оценкой факта регистрации права собственности на объект недвижимости, как критерия добросовестности покупателя.
Данный критерий не воспринимается судами, поскольку институт государственной регистрации не дает гарантий «чистоты» объекта.
Другие критерии законодатель вообще не разработал. Сложившаяся ситуация делает невозможным единообразное правоприменение, чем нарушаются права собственников, декларированные Конвенцией.
3. Не менее важной проблемой является то обстоятельство, что законодатель, используя в ст. 302 ГК РФ, такие понятия, как ВОЛЯ и ВЫБЫТИЕ ПРОТИВ ВОЛИ не раскрывает понятие ВОЛИ применительно к ее юридическому содержанию. Тем самым у судов широкий диапазон: раскрывать понятие ВОЛИ применительно к философской энциклопедии, либо использовать данный термин, не раскрывая его содержания.
Данный подход представляется неверным. Представляется, что понятие воли должно быть раскрыто применительно к гражданскоправовой специфике, поскольку оно встречается явно или подспудно в различных разделах ГК РФ: в учениях о сделках, в наследственном праве, и, наконец, в ст. 302 ГК РФ. Изложенное представляется крайне важным, поскольку даже Европейский суд специально отметил (дело Гладышевой), что вопрос о наличии или отсутствии воли подменяется вопросом о юридической силе договора. Считаем возможным заявить, что такая подмена практически имеет место по всем делам данной категории и согласиться с Европейским судом в той части, что в данном случае имеется ПРОБЕЛ В ЗАКОНЕ В СВЯЗИ С ЕГО НЕДОСТАТОЧНОЙ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬЮ.
Также на практике, за редким исключением, ставится знак равенства между понятием “Выбытие помимо воли собственника” и “Выбытие в связи с недобросовестными (непрофессиональными, халатными и т.п.) действиями должностных лиц собственника”.
Судебная практика крайне нуждается в официальных разъяснениях по разграничению этих понятий (именно применительно к рассматриваемой категории споров).
4. 01.10.2014г. Президиумом Верховного суда РФ был утвержден «Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей по искам государственных органов и органов местного самоуправления».
Как следует из содержания Обзора, он затрагивает, фактически, только частный случай – истребование жилых помещений от добросовестных приобретателей по искам государственных органов и органов местного самоуправления.
По тексту Обзора обращается внимание на то, что:
«При рассмотрении дел указанной категории суды руководствуются положениями Конституции Российской Федерации (далее – Конституция РФ), Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), Жилищного кодекса Российской Федерации (далее – ЖК РФ), международных договоров, в первую очередь, Конвенции о защите прав человека и основных свобод, учитывают правовые позиции, содержащиеся в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, решениях Европейского Суда по правам человека, разъяснения, данные в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».
Создается впечатление, что применение перечисленных законодательных актов и разъяснений не обязательны, когда рассматриваются аналогичные дела, но по искам граждан или юридических лиц, не относящихся к государственным органам или к органам местного самоуправления.
В целях создания единообразного правоприменения, безусловно, следует распространить положения, изложенные в Обзоре, на все категории споров по ст. 302 ГК РФ, независимо от субъектного состава участников спорных правоотношений.
5. К сожалению в Обзоре не нашел своего отражения вопрос о выбытии жилых помещений у государственных органов и органов местного самоуправления по вине должностных лиц других государственных органов и органов местного самоуправления. Важность данного вопроса обуславливается тем, что в производстве судов имеется достаточно большое количество дел, в которых фигурируют поддельные приказы, распоряжения, паспорта и т.п., в «изготовлении» которых принимали участие должностные лица, в том числе, государственных структур и органов местного самоуправления.
Представляется, что по подобным ситуациям также должны быть даны разъяснения, причем, в пользу граждан, поскольку, только такой вывод напрашивается из анализа положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практики Европейского Суда по правам человека.
Между тем, в Обзоре, акцентируется внимание на совершенно ином подходе к обозначенной выше ситуации, а именно:
«Если жилое помещение выбыло из владения Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования в результате действий лица, которое не имело права его отчуждать, и уполномоченный собственником жилищного фонда орган непосредственно не совершал каких-либо действий, направленных на отчуждение данного недвижимого имущества, собственник вправе истребовать его из чужого незаконного владения, в том числе от добросовестного приобретателя».
Представляется, что позиция, изложенная в Обзоре, входит в противоречие с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и решениями Европейского суда по правам человека.
6. Обзор обозначает еще одну крайне важную проблему, которая касается юридически значимых обстоятельств, подлежащих доказыванию ответчиками.
Верховный Суд, к сожалению, придерживается той точки зрения, что по данной категории споров презумпции добросовестности ответчика не имеется и на него возлагается бремя доказывать свою добросовестность. Данная позиция впервые (насколько нам известно) была изложена в научно-практическом комментарии к ст. 151 ГК РСФСР 1964 года (аналог ст. 302 ГК РФ) и не претерпела каких-либо изменений. Однако следует учесть, что когда формировалась указанная позиция, дел указанной категории практически (и теоретически) просто не было. В нашу задачу не входит углубленный анализ проблемы презумпции добросовестности, но нельзя не обратить внимание на то, что судебная практика обозначила принципиально важный вопрос: нужно ли ответчику предъявлять встречный иск, направленный на признание его добросовестности. С позиции ст. 12 ГК РФ и здравого смысла – не нужно. На практике такие иски предъявляются, принимаются и рассматриваются. В указанных случаях у суда нет возможности избежать оценки добросовестности ответчика.
По нашему мнению вопрос о презумпции добросовестности ответчика является крайне принципиальным, поскольку граждане, безусловно, являются слабой стороной и требуют дополнительной государственной защиты и дополнительных гарантий своих прав и охраняемых законом интересов.
7. Следующая проблема, которую, по нашему мнению, необходимо решить на законодательном уровне – это проблема ответственности государственных органов (в частности - Росреестра) за действия совершенные при государственной регистрации, которые повлекли за собой истребование имущества у добросовестного приобретателя. 
8. В судебной практике достаточно часто можно встретить суждение о недобросовестности (неосторожности) ответчика, поскольку между совершенной им сделкой по приобретению спорного объекта недвижимости и предшествующими сделками с данным объектом недвижимости прошло мало времени. Также, по мнению судов, на добросовестность приобретателя должна влиять стоимость спорного объекта недвижимости в ее соотношении с рыночной стоимостью. 
Аналогичной позиции придерживается Верховый Суд РФ, что нашло свое отражение в упомянутом выше Обзоре.
С подобной практикой, по нашему мнению, не представляется возможным согласиться, так как она противоречит той позиции, которая системно поддерживается Европейским судом по правам человека, а именно соблюдению принципа «точного закона».
Разъяснениями, приведенными в Обзоре, Верховный Суд РФ фактически вводит дополнительные критерии, влияющие на добросовестность покупателя, не указывая при этом рамки или границы этих критериев, чем допускается определенный субъективизм судебных решений.
Полагаем, что разъяснения, даваемые высшим судом страны, фактически приобретают силу «закона», а, следовательно, они должны содержать недвусмысленные разъяснения, и не создавать неопределенности.
9. Как свидетельствует практика судов, значительное количество дел возникает по инициативе органов прокуратуры, то есть по заявлениям прокурора в порядке ст. 45 ГПК РФ. На наш взгляд, при обращении в суд органы прокуратуры последовательно допускают одну и ту же ошибку, не указывая в исковом заявлении в чьих интересах заявляется требование и в чем состоит ущемление материального имущественного права того либо иного лица (не обязательно гражданина, а может быть юридического лица).
Представляется, что в соответствии с пунктом 2 части 2 ст. 131 ГПК РФ прокурор в своем заявлении должен указать, какой государственный орган должен выступать в процессе от имени Российской Федерации, как материально-правовой истец в споре.
Представленные выше рассуждения и предложения имеют своей целью просить законодателя дать соответствующие разъяснения, целью которых должно являться создание единой правоприменительной практике применения ст. 302 ГК РФ соответствующей критерию «точного закона».